Строительство в Севастополе — сообщество мастеров строителей и отделочников
Строительные работы в Севастополе
19 июня 1928 года было последним днём подачи конкурсных проектов на здание Центросоюза — могущественной организации, расцветшей в эпоху НЭПа и обладавшей тогда министерскими амбициями. Конкурс был организован не без странностей — параллельно с первым, открытым сбором работ, проекты заказали и нескольким иностранным бюро. Наиболее известным из них была парижская мастерская Ле Корбюзье. Исследователь его творчества Ж.-Л. Коэн приводит выдержки из пожеланий заказчика, приложенные к письму с приглашением: «Архитектура должна быть в четко-выраженном стиле официального административного здания, большое внимание следует уделить наружным поверхностям и силуэту, красота и величие здания должны проистекать из простоты форм, где это возможно, следует избегать использования декоративных деталей. Поскольку здание Центросоюза будет с трех сторон окружено крупными магистралями, оно должно иметь единый образ». Всего на здание Центросоюза было подано 23 конкурсных проекта и еще 5 заказных. Но первую премию получил вовсе не амбициозный швейцарец, а выпускник Петербургского института гражданских инженеров Борис Великовский — автор многих предреволюционных неоклассических построек — доходных домов, фабрик, особняков. За год до конкурса он завершил самое современное здание тогдашней Москвы — штаб-квартиру Госторга в конце Мясницкой улицы.Здание Центросоюза – шедевр модернистской архитектуры в Москве. Ле корбюзье в москве
единственная московская постройка Ле Корбюзье :: Статьи
Первый этап конкурса задумывался скорее как концептуальный, да и все проекты обладали теми или иными недостатками, поэтому жюри объявило следующий тур. Великовский в нём не участвовал, но у Корбюзье появились другие соперники: в том числе, братья Веснины, Александр Никольский, Петер Беренс и вчерашний студент Иван Леонидов.
В это же время, осенью 1928 года, Ле Корбюзье приехал в Москву. Возможно, и личное присутствие, и важность самого визита, на чем настаивали прогрессивно настроенные советские архитекторы, сыграли свою роль — в конце концов, первую премию и право постройки получил именно он. Предложение Ле Корбюзье на третьем этапе было наиболее цельным и простым как в своем образе, так и с точки зрения функции — лапидарной формы конторские корпуса и параболический в плане объем зрительного зала. У Леонидова Корбюзье заимствовал идею сплошного стеклянного фасада — не «тельняшек» ленточных окон, а единого полотна. У Великовского (Корбюзье, конечно же, посещает Госторг) — идею открытого этажа без перегородок и лифты непрерывного действия (патерностеры). Это и многое другое он объединил не только на основе своих «пяти принципов», но и новой идеи — «архитектура — это циркуляция!». И циркуляция 2000 сотрудников Центросоюза, перемещающихся между 7 этажами трёх конторских корпусов — вверх на лифте, вниз — по пандусу. И циркуляция воздуха — железобетон позволил создать единое межоконное пространство — именно здесь должен был проходить нагретый воздух зимой и охлажденный летом (форточки были задуманы только во внутреннем слое остекления).
Ле Корбюзье ещё два раза посещал Москву — в 1929 и 1930 годах, а стройка началась только в 1931 — уже без его участия. Как почти во всех проектах, одним соавтором выступил его двоюродный брат Пьер Жаннере, а вторым — советский архитектор Николай Яковлевич (Джеймсович — он был шотландцем по отцу) Колли. Колли два года жил в Париже, работал в мастерской Корбюзье и приводил проект к нашим нормам и реалиям. Потом он же воплощал его в жизнь — швейцарец разругался с советским государством (его проект Дворца Советов не прошел даже во второй тур, как раз тогда разгоралась борьба с формализмом и космополитизмом).
Здание было достроено только к 1937 году — в совсем другую эпоху. Система центрального кондиционирования так и не была воплощена из-за дороговизны, а для большей представительности (здание теперь занимал Наркомлегпром) стены облицевали армянским туфом: общий модернистский облик с гладкими поверхностями стен казался теперь анахронизмом.
Однако целые поколения советских архитекторов продолжали считать постройку важнейшей в стране. Бывший нарком финансов Николай Милютин (теоретик градостроительства и заказчик дома Наркомфина) чуть ли не ежедневно инспектировал стройку, Александр Веснин сравнивал Центросоюз с Успенским собором Аристотеля Фьораванти, а будущие модернисты 1960-х с восторгом вспоминали, как «вязали арматуру» на практике первых курсов института.
Интересно, что ещё до завершения здания на Мясницкой, в 1931-1934 годах, ученики знаменитого Александра Кузнецова (братья В. и Г. Мовчаны и др.), вдохновившись проектом Корбюзье спроектировали, построили очень похожее здание для Всероссийского электротехнического общества (ВЭО). Здесь также сплошной стеклянный фасад, лифт непрерывного действия и пандус. Но, в отличие от Корбюзье, они остроумно осветили его и фонарём на крыше (к сожалению давно переделанным) и круглыми окнами в стенах.
Быть может, главное новшество в организации офисных зданий — никак не разграниченное рабочее пространство — было утопией, но архитектурные решения общественных зон, четкое разведение потоков, эффективный транспорт внутри здания пережили не одну перестройку, и без них функционирование здания немыслимо.
Центросоюз дважды был реконструирован (в 1970-е и 2010-е): свободные этажи были разгорожены на отдельные кабинеты, оконные переплеты заменены, патерностеры демонтированы, но внутренние пространства актового зала, фойе, лестниц и пандусов сохранились почти в первозданном виде.
Фото © Николай Васильев
archspeech.com
«Я работаю в здании Ле Корбюзье» — The Village
К идее строительства собственной штаб-квартиры в администрации Центросоюза отнеслись с должной серьезностью — в 1928 году был объявлен масштабный архитектурный конкурс.
Изначально в архитектурном соревновании лидировал Борис Великовский, по проекту которого годом ранее буквально в двух домах от площадки, выделенной под строительство комплекса Центросоюза, было построено здание Госторга — еще один важный административный объект в архитектурном ансамбле Мясницкой улицы. Великовский был удостоен первого места, но последовали два других конкурса, и к процессу подключились иностранные участники, среди которых был Ле Корбюзье. Проект Корбюзье четко отвечал всем поставленным конкурсной программой задачам, что и обеспечило ему в 1929 году победу по итогам всех трех этапов.
Административно-конторские корпуса и вынесенный в отдельный объем конференц-зал, связанные между собой переходами, образуют единый законченный комплекс. Как отмечал сам автор, «у нас не имеется главного фасада в подлинном смысле этого слова» — фасады комплекса решают разные задачи и играют одинаково важную роль в восприятии архитектуры здания. Застройку проспекта Академика Сахарова уже невозможно представить без выразительного объема зала Центросоюза, так же как и Мясницкую улицу, на которую обращен эффектный стеклянный экран вытянутого административного корпуса.
Известные пять принципов современной архитектуры Ле Корбюзье (столбы, сад на крыше, свободная форма плана, горизонтально протяженные окна, свободная композиция фасада), разумеется, были заложены в основу проекта здания Центросоюза.
Отдельные блоки комплекса опираются на мощные столбы-опоры, что допускает свободное передвижение в уровне первого этажа. В пространствах между зданиями проектом предусматривалось устройство садов. На эксплуатируемых кровлях также предлагалось разбить сады и даже организовать спортивные площадки. В основе планировочных решений этажей административно-конторских корпусов — идея открытых рабочих зон без перегородок. Большая площадь остекления фасадов придает внешнему облику здания легкость и заливает внутреннее пространство светом.
Ле Корбюзье предложил исполнить здание в железобетоне, объяснив свой выбор возможностью применения продольного окна — полы этажей выступают за края колонн, что освобождает окна от точек опор. Архитектор предусмотрел систему двойного остекления с открыванием при помощи боковых шарниров, что обеспечивает полное проветривание помещений и циркуляцию воздуха. Корбюзье хотел видеть здание Центросоюза оборудованным по последнему слову техники и в своей концепции также описал способ устройства центральной системы отопления, охлаждения и вентиляции, ранее примененной им в конкурсном проекте Дворца Наций в Женеве. Для перемещения 2 тысяч сотрудников внутри здания были организованы патерностеры (лифты непрерывного действия) и пандусы — лестницы архитектор рассматривал лишь как резервный способ сообщения между этажами.
Путь от концепции к реализации оказался не самым простым для Корбюзье. Конкурсному предложению швейцарца, высоко отмеченному экспертным жюри с самого начала, предстояло пережить не только эволюцию (проект дважды получал замечания и рекомендации к дальнейшей разработке), но и сложное переходное время, случившееся в советской архитектуре: с начала 30-х годов вовсю велась борьба с формализмом. Как итог некоторые идеи Корбюзье были реализованы, к сожалению, лишь частично. Позже для внешней отделки фасадов здания был выбран розовый артикский туф, что несколько диссонирует с модернистским обликом Центросоюза.
То, каким мы видим здание Центросоюза сегодня, — во многом заслуга архитектора Николая Колли, отстаивавшего интересы Ле Корбюзье. Именно он согласовывал любые изменения концепции с главным автором, а позже, когда отношения Корбюзье и Советского Союза стали очень напряженными, и вовсе взял на себя ответственность за реализацию и тщательно контролировал процесс строительства.
За время своего существования Центросоюз дважды претерпел реконструкцию: в здании больше нет системы патерностеров, изначально свободные пространства этажей теперь разбиты перегородками на отдельные зоны и помещения, фасады больше не украшают аутентичные оконные переплеты, а первые этажи частично застеклены. Тем не менее планировочные решения некоторых пространств дошли до наших дней в первозданном виде, так же как и ряд оригинальных элементов интерьеров.
www.the-village.ru
Ле Корбюзье в Москве. Центросоюз.
В рамках празднования юбилея Ле Корбюзье, которому 6 октября исполнилось 125 лет, в Москве состоялся показ интерьеров единственного построенного в Москве здания по проекту Ле Корбюзье - Центросоюза (Наркомлегпрома/ Росстата). Мне посчастливилось оказаться в числе экскурсантов и сделать энное количество снимков своей маленькой мыльницей, некоторую их часть показываю здесь. Впечатление потрясающее от увиденного ! 1.
конечно, я не имею в виду этот ужасный кирпичный забор 2. 
Для фотографа такие пространства просто находка!!! И их, фотографов с мыльницами, мобильниками и навороченными зеркалками, там было достаточно. Главным действующим лицом на этом мероприятии был г-н Жан-Луи Коэн - архитектор, доктор искусствоведения, профессор кафедры истории архитектуры в Художественном институте Нью-Йоркского универститета, член Советов Канадского архитектурного центра в Монреале, Фонда Ле Корбюзье в Париже, по архитектуре и дизайну Музея современного искусства в Нью-Йорке, Берлинской академии художеств, Академии Св.Луки в Риме и Российской академии архитектуры. Кавалер ордена искусств и словесности. Инициатор многочисленных выставок в различных странах, автор многочисленных публикаций и книг. Он также был куратором выставки Ле Корбюзье.Тайны творчества. Между живописью и архитектурой в Пушкинском музее.
4. 
Жан-Луи Коэн представляет свою книгу
Жан-Луи Коэн прочитал интересную лекцию об истории строительства здания, я хочу лишь процитировать несколько фраз. А для тех, кто интересуется архитектурой и в частности, творчеством Корбюзье очень-очень советую приобрести вновь изданную книгу Жан-Луи Коэн "Ле Корбюзье и мистика СССР. Теории и проекты для Москвы 1928-1946" Арт Волхонка Москва, 2012. Это русское издание французского первоисточника 1987г. Богато иллюстрированная книга, интересно и очень подробно рассказывает об отношениях Корбюзье и Советской России.8. 
9. 
Не ставлю перед собой задачу рассказать о творчестве и жизни Корбюзье, об истории конкурса и затем строительства здания Центросоюза, - обо всем этом очень интересно и подробно рассказал Ж-Л.Коэн в своей книге. Интересующиеся также могут найти немало информации в интернете. У меня также нет цели показать и рассказать о том, что именно в здании осталось подлинным и нетронутым со времен Ле Корбюзье - пусть этим занимаются архитекторы.
10. 
затянувшийся ремонт не дает увидеть здание полностью
Меня интересует лишь визуальная составляющая этого архитектурного шедевра.Поэтому предлагаю посмотреть фотографии и восхититься прекрасной геометрией и чистотой линий. И не забывать при этом, что в конце 20х-нач.30х.гг. не было еще тех технологий строительства и материалов, которые есть сейчас, и многое придумывалось на ходу из того, что имелось тогда.
12. 
Укладка арматуры одного из пандусов, 1932.
13. 
слева -Корбюзье и рабочие , справа - Корбюзье и Н.Колли на строительстве Дома Центросоюза
Здание Центросоюза - заказ, который Ле Корбюзье получил от Москвы в октябре 1928г., - стал для него серьезнейшим интеллектуальным и профессиональным испытанием. Благодаря счастливой случайности, всего лишь несколько месяцев спустя после проигранной битвы за проект Дворца Лиги Наций, ему представилась возможность впервые продемонстрировать значимость своих идей в применении к масштабным проектам.14. 
Триумфальные ворота у Тверской заставы и силуэт храма Ал.Невского в Миуссах. Вид со стороны Белорусского вокзала. Рисунок Корбюзье 1928г.
Почему и как оказалось, что именно Центросоюз имел возможность в те непростые и небогатые годы объявить конкурс на строительство своего нового здания? Об этом подробно рассказывает Ж-Л.Коэн в своей книге. Приведу лишь короткую цитату.Потребительская кооперация зародилась в Росси в 1864г., в 1898г. был создан Московский союз потребительских обществ (МСПО), впооследствии Центросоюз, председателем которого с 1926г. был Исидор Любимов.В нач. 1926г. исполком Моссовета выделил Центросоюзу, руководство которого располагалось тогда в Большом Черкасском переулке, земельный участок для строительства грандиозного конторского здания между домами №№ 35 и 44 по Мясницкой улице. Аппарат Центросоюза насчитывал в это время 2500 сотрудников, которых предполагалось разместить в этом здании. В результате конкурса (в три тура), проведенного Всероссийским обществом гражданских инженеров,победил Ле Корбюзье. Эта победа продемонстрировала непосредственный результат воздействия архитектурных идей и форм Ле Корбюзье на советское зодчество и одновременно обнаружил ряд совпадений и расхождений с идеями представителей советского авангарда, учитывая новый теоретический контекст, совпадающий по времени с той фазой движения "современной архитектуры" в Европе.
15. 
17. 
18. 
Этот заказ принес Ле Корбюзье ошеломительный успех потому, что он оправдал все ожидания. С присущим ему удивительным умением он отказался от всех условных и устарелых архитектурных традиций. Проект при простой, вполне утилитарной планировке содержит совершенно простые по идее стеклянные переходы и галереи, пандусы, заменяющие лестницы, оригинальной, но вполне удобной подковообразной формы, планировку клубного зала, сообщающие проекту чрезвычайную целесообразность, без всяких натяжек в сторону логики и здравого смысла.
19. 
План первого этажа в окончательном проекте.1929, май.
20. 
Ле Корбюзье среди советских архитекторов.Москва, октябрь 1928г.Слева направо: Андрей Буров, Ле Корбюзье, Николай Соболев, Александр Веснин, Георгий Гольц.
"Исключительная ясность архитектурной мысли, четкость в построении масс и объемов, чистота пропорций, ясность соотношений всех элементов, сопоставленных по контрасту и по нюансу, масштабность всего сооружения в целом и отдельных его частей, легкость и вместе с тем монументальность, архитектурное единство, строгая простота характерны для этого сооружения"-Александр Веснин.22. 
24. 
26. 
В 1936г. здание Наркомлегпрома приобрело,наконец, законченный вид как снаружи, так и и внутри. И тогда же впервые были опубликованы снимки основных помещений здания
27. лифт pater noster 
Несмотря на отклонения от начального замысла в отношении интерьеров, дом сохраняет верность архитектурному замыслу Ле Корбюзье : планировка внутренних маршрутов движения, трактовка наружных объемов здания соответствуют его планам. Сам Корбюзье был на этом объекте всего три раза и в последний раз видел здание в 1930г.
28. 
Н.Д.Колли в статье в журнале "Архитектура СССР" рассказывал о здании:"первый год эксплуатации здания показал, что свободное пространство "колоннады" - так теперь именуются столбы - отвечает всем ожиданиям. Главный вестибюль здания также позволил своим столбам приобрести достоинство колонн: облицованные искусственным мрамором серого цвета (как и писала Шарлотта Перриан), колонны в месте их сочетания с плоскостью потолка имеют "небольшие галтели из светлого дуба", а базы колонн обведены черным марблитом. Стены облицованы полированным желтым крымским мрамором "Биюк-Янкой", пол главного вестибюля выложен из плит бело-серого и темно-серого мрамора. Марш пандусов покрыт черной резиной, а стены вдоль них отделаны панелями светлого дуба. Стены этажных площадок пандуса исполнены из серого уральского полированного мрамора. Стены коридоров вдоль бюро облицованы светлым натуральным дубом".
32. 
33. 
Основной конфликт между архитектором и советскими клиентами возник вокруг проекта отопления и вентиляции.
38. 
Принцип "нейтрализующих стен" и "точечной вентиляции"39. 
Корбюзье отправил запрос с экспертизой своего проекта американцам, которые сделали вывод о том, что такая "точная система" весьма затратна, требует " примерно в четыре раза больше горячего пара и в два раза больше моторной силы для обогрева и вентиляции здания, чем это необходимо" при обычном способе отопления. Поэтому Корбюзье не смог отстоять эту часть своего проекта.
40. 
Для обогрева помещений использовались радиаторы, установленные вдоль всего фронта наружных стен на каждом этаже, а также от перегрева помещений солнечными лучами, наряду с традиционными полотняными шторами внутри помещения использовались также накручивающиеся на барабан механические шторы, опускающиеся и поднимающиеся в межрамном пространстве по команде из рабочего помещения. Эта система была разработана под руководством инженера П.Н.Шабарова. Для наружного остекления применялось стекло "саблэ" - необработанное зеркальное стекло, малопрозрачное и рассеивающее свет. Для внутреннего остекления на высоту 93 см от пола за радиаторами применялось кафедральное стекло, остальные части были остеклены зеркальным стеклом. 41. 
Разумеется, было немало противников, особенно с критикой функциональной практичности здания:"..полнейшая асоциальность архитектора, полнейшая оторванность Корбюзье от запросов широкой массы. Он не связан ни с пролетариатом, ни с индустриальным капиталом" Эль Лисицкий. Это "холодный, однообразный и неприветливый дом", за стенами которого "люди должны работать напряженно, автоматически, уныло, безрадостно", "по-американски".-Сергей Кожин.
50. 
Конечно, после разных ремонтов и активной эксплуатации не все сохранилось в первозданном виде, но , если честно, увиденное превзошло все мои представления и ожидания. И не только потому, что я не являлась сторонницей творчества Ле Корбюзье и советское офисное здание не вызывало у меня большого энтузиазма и надежд на что-то интересное...Но даже из предполагаемого я боялась увидеть гораздо худшее, принимая во внимание то, как у нас умеют приспосабливать под свои нужды исторические объекты. Я ошиблась дважды и очень рада этому!:)
54. 
Поскольку далеко не все смогут увидеть это здание изнутри, постаралась показать побольше снимков здесь.
arch-heritage.livejournal.com
Центросоюз — здание в стиле авангард
Здание Центросоюза было построено в 1930–1936 гг. по проекту знаменитого архитектора Ле Корбюзье при участии П. Жаннере и советского архитектора Н.Я. Колли. Место для строительства было предложено архитектором Б.М. Великовским в 1925 году. Им стал участок между Мясницкой и проектируемой новой улицей, соединяющей центр с площадью Трех вокзалов (в прошлом -Новокировский проспект, сейчас проспект Сахарова). Конкурс на проектирование был объявлен в 1928 году и проходил в три этапа, на первом этапе конкурс выиграл Великовский, однако со второго этапа бесспорным лидером стал Ле Корбюзье.
Здание в стиле "авангард" представляет собой комплекс из остекленных административных корпусов, обступающих параболический в плане зрительный зал. Один офисный корпус поставлен вдоль Мясницкой, два других почти перпендикулярны ей, ограничивая участок с двух сторон. Для сохранения существующей застройки они сделаны разной длины, Больший выходит торцом на проспект Сахарова.
Сам архитектор отмечал: "2500 служащих обеспечены всеми необходимыми условиями комфорта, большим центральным холлом, столовой, залом собраний, на свои рабочие места они попадают по спиралеобразным пандусам или с помощью механических подъемников непрерывного действия/.../Архитектура — это циркуляция. Вдумайтесь в эти слова; они выносят приговор академическим методам и освящают принцип опор".
Строительство здания Центросоюза было закончено в 1936 году с отступлениями от авторского замысла, но, тем не менее, А.А. Веснин считал, что это "лучшее здание, выстроенное в Москве за последние сто лет". Для города появление произведения Ле Корбюзье было равнозначно возведению в 1479 году Успенского собора Аристотелем Фьораванти, до которого, по мнению историка Н.М. Карамзина "в России не имели идеи о хорошей архитектуре". Но в процессе строительства не удалось осуществить изобретенную Ле Корбюзье систему кондиционирования. А застроенное пространство между поддерживающими здание опорами лишило творение Ле Корбюзье первозданной легкости и исключило свободу передвижения пешеходов между двумя магистралями. Во время последующих реконструктивных работ 1970-х годов под руководством Л. Павлова заменили старые оконные переплеты из темного дуба на алюминиевые, что нарушило цветовое сочетание витражей и стен, облицованных легким туфом. Новейшее остекление также никак не связано с первоначальным замыслом.
В 2005 году был утвержден предмет охраны здания, в котором в то время (как и сейчас) размещался росстат. Поскольку были обнаружены большие повреждения и деформации в несущих конструкциях одного из корпусов, требующие устранения, в этом же году на этом объекте культурного наследия начались ремонтные работы по усилению фундаментов и конструкций.
С 2011 по 2013 год проходили реставрационные производственные работы. Фасады здания были очищены с помощью специальных растворов и затем реставрированы. Небольшие утраты поверхности каменной облицовки восполнялись декоративной сухой смесью, идентичной цвету камня.
Одновременно с реставрацией фасадов производились ремонт плоской кровли и замена карнизов.
В интерьерах центрального вестибюля реставраторы восстановили поверхности колонн из искусственного мрамора. Воссоздан также рисунок мраморного пола.
В лифтовых холлах произведена замена поздних полов на полы из керамогранита цвета дерева.
При работе с интерьерами клуба было многое сделано для того, чтобы это помещение, находящееся в здании, построенное многие десятки лет назад, соответствовало всем современным требованиям безопасности. Создание новейших информационных и телекоммуникационных сетей, полной современной инженерной инфраструктуры здания было одной из важнейших задач, поставленных перед исполнителями программы по реставрации.
Здание бывшего Центросоюза в 2014 году стало лауреатом конкурса Правительства Москвы на лучший проект в области сохранения и популяризации объектов культурного наследия "Московская реставрация" в номинациях: "За лучшую организацию ремонтно-реставрационных работ", "За высокое качество ремонтно- реставрационных работ" и "За лучший проект реставрации".
um.mos.ru
Дом без лестниц: история единственного здания Ле Корбюзье в России :: Город :: РБК Недвижимость
Революционный проект знаменитого архитектора стал самым крупным в СССР и Европе административно-офисным зданием своего времени
Фото: Konstantin Kokoshkin / Global Look Press
Шестого октября исполняется 130 лет со дня рождения самого знаменитого и влиятельного архитектора ХХ века — Ле Корбюзье. Его наследие насчитывает около полусотни построек, расположенных по всему миру. Единственным реализованным проектом Ле Корбюзье в СССР стало здание Центросоюза в Москве — первого и самого крупного в Европе офисно-административного комплекса своего времени.
Лестница в центральном корпусе (Фото: Александр Щербак/ТАСС)
«РБК-Недвижимость» вспоминает историю строительства здания, которое сам Ле Корбюзье считал одним из самых неудачных в своей карьере.Семиэтажное здание на Мясницкой, 39, строилось пять лет, с 1931-го по 1936-й, и предназначалось для Всесоюзного общества кооператоров (позднее здесь располагались Наркомлегпром СССР, Министерство текстильной промышленности СССР и ЦСУ СССР, сейчас здание занимает Федеральная служба государственной статистики — Росстат).
Архитектор Ле Корбюзье (Фото: via Archdaily)
Архитектурный проект выбрали в результате международного конкурса 1928 года, в котором участвовали лучшие советские зодчие — братья Александр и Виктор Веснины, Борис Великовский, Иван Леонидов, Сергей Чернышев, Андрей Крячков, а также зарубежные архитекторы — Петер Беренс, Макс Таут, лондонское бюро «Вернет и Тейт» и Ле Корбюзье. Всех участников конкурса отбирал лично Исидор Любимов — председатель Центросоюза, пламенный революционер и страстный поклонник современной архитектуры.
Вид на здание Центросоюза (Фото: Fondation Le Corbusier)
Несмотря на то что в первом туре жюри отдало предпочтение проекту Бориса Великовского, победителем конкурса стал именно Ле Корбюзье. Соавторами француза были его двоюродный брат Пьер Жаннере и советский архитектор Николай Яковлевич Колли. Последний два года работал в парижском офисе Ле Корбюзье, адаптируя проект под советские стандарты строительства.
В Союз Колли вернулся уже один — после поражения в конкурсе на проект Дворца Советов Ле Корбюзье навсегда разругался с советским государством. Руководить строительством здания пришлось именно Колли, которому помогал тогдашний нарком финансов и теоретик градостроительства, автор знаменитой книги «Соцгород» Николай Милютин.
Новокировский проспект (ныне — проспект Сахарова). Вид на здание Центросоюза (Фото: Fondation Le Corbusier)
Здание Центросоюза — пример так называемого интернационального стиля, который получил повсеместное распространение после Второй мировой войны. В этом проекте Ле Корбюзье воплотил основные постулаты, сформулированные в его работе «Пять отправных точек современной архитектуры»: обязательное наличие в здании столбов-опор, плоских крыш и ленточных окон (впервые примененных Моисеем Гинзбургом в Доме Наркомфина. — Прим. ред.), свободные планировки и «чистый» фасад.
Открытое пространство под первым этажом здания Центросоюза (Фото: Fondation Le Corbusier)
Тем не менее это здание нельзя назвать типичным для раннего Ле Корбюзье, который проектировал главным образом небольшие частные виллы и жилые дома, считает генеральный секретарь российского отделения международной организации по защите архитектурного наследия DOCOMOMO, историк архитектуры Николай Васильев.
Ле Корбюзье 130 лет: суперсложный тест о жизни и творчестве архитектора
«Многие детали он позаимствовал у советских архитекторов-конструктивистов. Например, плоскую крышу с террасой и кафе — у Бориса Великовского, который спроектировал здесь же, на Мясницкой, здание Госторга, сплошной стеклянный фасад — у Ивана Леонидова, который предложил его в своем конкурсном проекте здания Центросоюза. Но собрать все в единый образ крупного административного здания мог только Ле Корбюзье. К тому же, работая над этим сооружением, Ле Корбюзье добавил к своим пяти принципам еще один — принцип циркуляции людей и воздуха», — говорит Васильев.
Лестница в центральном корпусе (Фото: Александр Щербак/ТАСС)
Здание Центросоюза было инновационным как по архитектурному решению, так и по технологической начинке. «Изначально его, как и все другие постройки Ле Корбюзье, предполагалось выполнить из бетона: на стенах хорошо видна раскладка бетонных блоков. Однако впоследствии белые фасады облицевали розовым армянским туфом — к 1936 году лаконичная модернистская эстетика вышла из моды, уступив место неоклассике», — говорит Николай Васильев.
Корбюзье предложил использовать при строительстве здания придуманный им принцип «нейтрализующих стен» — навесных стеклянных стен с вакуумом между панелями. По мысли архитектора, отсутствие в них воздуха должно было обеспечить теплоизоляцию помещений. Однако из-за нехватки бюджета воплотить этот принцип так и не удалось.
Лестничный пролет (Фото: Александр Щербак/ТАСС)
Именно в этом комплексе архитекторы впервые в истории строительства отказались от традиционных планировок — рабочие места были организованы по принципу open space. Всего в здании предусмотрены рабочие места для двух тысяч человек, которые должны были циркулировать между этажами по патерностерам (лифтам непрерывного действия) и пандусам — лестницы рассматривались Ле Корбюзье как запасной способ перемещения людей.
Помимо рабочей зоны, для служащих были оборудованы большой конференц-зал (отдельный блок), клубные помещения, читальный зал, ресторан и многое другое. На первом этаже расположен просторный входной вестибюль с открытыми лестницами и пандусами (наклонными пешеходными рампами) для связи между этажами.
Пандусы между этажами здания (Фото: Александр Щербак/ТАСС)
В 1970-е годы, когда достраивался Новокировский проспект (ныне — проспект Сахарова), здание Ле Корбюзье переостеклили (современные пластиковые профили установлены несколько лет назад). Тогда же был застроен первый этаж, а проход под домом, предусмотренный первоначальным проектом, заблокирован. Свободные этажи были разгорожены на отдельные кабинеты, лифты непрерывного действия демонтированы. Интерьеры актового зала, фойе, лестниц и пандусов отреставрированы и сохранили исторический вид.
«Ле Корбюзье не понравилось то, как был реализован его проект, особенно возмутила архитектора розовая облицовка стен, — вспоминает Николай Васильев. — Возмутила настолько, что он хотел отказаться от авторства. Тем не менее в конце 1930-х советские власти выплатили ему хороший гонорар, причем в валюте, на который он жил еще долгое время, пока у него не было работы».
Памятник Ле Корбюзье работы скульптора А. Тыртышникова и архитектора А. Воскресенского на Мясницкой улице (Фото: Сергей Бобылев/ТАСС)
realty.rbc.ru
Здание Центросоюза – шедевр модернистской архитектуры в Москве
Здание центросоюза
Трижды — в 1928, 1929, 1930 годах — приезжал знаменитый архитектор Ле Корбюзье в Советский Союз, новую страну на карте мира, в которой европейские левые видели надежду на воплощение своих социальных утопий. Были и очарование неиссякаемыми идеями молодого поколения советских архитекторов, и публичные выступления (как в Большой аудитории Политехнического музея), и участие в конкурсах, и даже победа в одном из них, благодаря чему в Москве появилось Здание центросоюза – поистине шедевр модернистской архитектуры. В переписке с русским товарищем Александром Весниным Корбюзье отмечает: «В настоящий момент Москва является наиболее живым архитектурным центром». Смысл фразы станет понятней, если вспомнить, сколь сложен был путь к признанию идей мастера в западном обществе, сколько энергии, организационной и творческой, потребовалось для этого. Между тем в постреволюционной стране конструктивизм в гражданском и промышленном строительстве на недолгое десятилетие фактически сделался одной из государственных архитектурных религий. (Кто знает, примирила ли советская действительность Корбюзье с революциями, которых он всегда боялся? Ведь в бинарной оппозиции «архитектура или революция» он однозначно мыслил себя на стороне архитектуры.)То, что в 1931 году Ле Корбюзье, уже тогда широко известный зодчий, не стал лауреатом конкурса на проект здания Дворца Советов, не представляется важным: проект не был осуществлен вовсе, и пластические идеи гениального швейцарца остались одним из интереснейших «файлов» в архиве его истории. Победа же Ле Корбюзье в конкурсе 1928 года на проект здания Все союзного общества кооператоров (Центральный сою; потребительских обществ, или Центросоюз) стала значительной вехой в истории мирового зодчества. По стройка, которую мастер возводил в сотрудничестве с кузеном Пьером Андре Жаннере и советским коллегой Николаем Джемсовичем Колли, явилась первым общественным зданием, первым государственным заказом в биографии звезды архитектурного модернизма.Конкурентами швейцарца в конкурсе на проект дома Центросоюза, объявленного Всероссийским обще ством гражданских инженеров (ВОГИ), выступал Александр и Виктор Веснины, их учитель Борис Вели ковский, Сергей Чернышёв (ставший спустя шесть лет главным архитектором Москвы и автором генерального плана ее реконструкции), Иван Леонидов, сибиряк Андрей Крячков и другие советские конструктивисты а кроме того — левые архитекторы из-за рубежа. Taк что победа была вовсе не дежурной данью уважения гостю, а выигрышем по гамбургскому счету.
В проекте, по условиям заказа (опубликованы в № : журнала «Строительство Москвы» за 1928 год), предлагалось запланировать четыре группы помещений. На открытый 1 -курс было подано 32 проекта. Ле Корбюзье, группа архитекторов Центросоюза, лондонцы Вернет и Тейт, а также Таут из Берлина участвовали в закрытом. Жюри состояло из представителей ВОГИ, МАО, ЛАС Центросоюза и Моссовета. Распределив премии участникам открытого конкурса, жюри, тем не менее, посчитало их проекты негодными. Что же касается работы Ле Корбюзье, то в отзыве комиссии отмечалось, что «четкость плана в размещении административных, оперативных общественных частей Центросоюза, хорошо запроектированные входы и вестибюли, наличие значительного отступа от Мясницкой улицы, удачное решение раздевален и стоянки автомобилей, своеобразное разрешение клуба и общая насыщенность проекта новыми решениями, переходящими в изобретательность, дают асе основания для рекомендации проекта Корбюзье к дальнейшей разработке». Были отмечены и минусы недостаточная освещенность гардероба, недостаточна обособленность клуба от остальных помещений, сложная конструкция перекрытия.
Тем не менее проект Ле Корбюзье отклонил и устроили второй конкурс, в котором маэстро вовсе не пригласили участвовать. И лишь в результате третьего конкурса в центре Москвы по адресу: улица Мясницкая, 39, выросло здание, вошедшее в путеводители по главным архитектурным достопримечательностям столицы. Реконструкция района позволила хорош» обозревать и задний фасад строения, который виде) с сегодняшнего проспекта Академика Сахарова.
По сути, оно представляет собой комплекс объемов со сплошным остеклением с перебивками поверхно стями, облицованными артикским туфом. Камень это вулканического происхождения, пористый, теплого фиолетово-розового оттенка. Комбинат по его добыче из месторождения на склонах Арагаца в Армении бы создан в городке Артик именно в 1928 году. Добывала и обрабатывался туф местными мастерами вручную.
Здание еще в период строительства солидно именовали домом Центросоюза, позже — домом Народной комиссариата легкой промышленности, после там рас полагалось Министерство текстильной промышленности, а с 1959 года — Центральное статистическое Управление (ЦСУ СССР). В новой России сооружение перешло Федеральной службе государственной статистики (Росстату). Памятник архитектуры, ныне объект [культурного наследия в соответствии с нуждами всегда многочисленных коллективов, его населявших, за время существования неоднократно подвергался переделкам, в 1991-1994 годах — реставрации.
Процесс строительства отразил драматизм резкой смены политической конъюнктуры страны. Творчество конструктивистов еще совсем недавно пользовалось покровительством партийцев, принадлежащих к «троцкистской оппозиции». Но после высылки Льва Троцкого из страны (в 1929 году) началось преследование его сторонников, возведение здания было приостановлено. Все же в 1933-1936 годах стройка завершилась, несмотря на то, что в архитектуре СССР восторжествовала: очередная неоклассическая тенденция.
Здание масштабно. В проекте изначально предполагалось, что находиться в нем будут 3500 служащих. Кроме многочисленных рабочих мест были устроены обширный конференц-зал, клубные помещения, библиотека, ресторан-столовая. Пандусы, ведущие наряду с лестницами из вестибюля наверх, — излюбленный прием Ле Корбюзье (мы увидим их через прозрачный фасад здания парламента в Чандигархе). Пандусы не делают иной походку, как лестничные ступени, сохраняя индивидуальный шаг идущего.
Архитектор не изменяет себе и в главном: сооружение поставлено на «котурны»: в данном случае — изящные столбы, сохраняющие пространство между нижним этажом и землей. Свободный план предполагает отсутствие жестко детерминированного пространств Это стало возможным благодаря применению железобетонного каркаса, который, как и в проекте “Дом-Ино” был схож с этажеркой. Узкие опорные столбы позволял аранжировать пространство в соответствии с нуждам. Для Советского Союза это было в новинку. Ленточное окно (одна из «пяти отправных точек современной архитектуры») трактуется здесь тотально — сплошным остеклением. Фасад на Мясницкой при кажущейся элементарной (в буквальном смысле) простоте, тем не менее вовсе не скучен. Благодаря отсутствию фиксируемых взглядом оконных перегородок он становится экраном-отражателем, гигантским монитором, на котором не спокойное московское небо транслируют свою ежеминутно изменчивую феерию образов. Перпендикулярны параллелепипеды боковых корпусов, также восьми этажных, выступают вперед за линию фасадного экран; подчеркивая его «центральность», а «глухие» их торцы создают впечатление монументального обрамления; Учитывая местные метеоусловия, резкие перепады температур режима «зима — лето», Ле Корбюзье спланировал уникальную систему кондиционирования, а для сохранения тепла придумал вакуумное наполнение между двумя слоями стекол на фасадном «экране». (Увы, все задуманное оказалось осуществленным лишь частично Геометрическая ясность форм здания (прямоутольников центрального фасада и клубных помещений, а также мощного скругления, сохраняющего форму конференц-зала на заднем фасаде) здесь не исключает их пластической переклички, создающей определенную сложность взаимоотношений. Отметим способность зодчего предвидеть градостроительную ситуацию: задний фасад, выходящий в район тогда почти слободской атмосферы Домниковки, сразу же мыслился вполне репрезентабельно. Поэтому даже после проложения в 1980-х годах Новокировского проспекта (сегодня — проспекта Академик Сахарова), когда район был застроен пафосными офисными зданиями, задний фасад Центрсоюза выделяете в ряду других — главных.
Смотрите также:
delovoy-kvartal.ru
Дом авиаторов в Москве - детище Ле Корбюзье или один из? | Культура
Читал я о работах Ле Корбюзье, а в голове у меня крутилась другая новость — более ранняя по времени и более важная для нашей семьи. Мало кто знает, но косвенным образом упомянутый архитектор являлся автором еще как минимум одного здания в Москве. Если быть точным — вдохновителем. И это здание оказалось непосредственно связано с моей семьей. Считаю своим долгом познакомить с этим зданием всех желающих, особенно в связи с открытым памятником архитектору!
В нашем семейном фотоальбоме среди фотографий, кое-где черно-белых, кое-где цветных — одна особенная. Мой дядя, работник Московского машиностроительного завода «Знамя Труда», в советское время принимавший участие в сборке самолетов «Ил», с гордостью машет в камеру ключами от новой квартиры, а за его спиной виднеется два ряда бетонных опор, сужающихся книзу. На обороте фотографии стоит дата — 1979 год, и надпись: «Построили нашу сороконожку!» Это тот самый день, кода дядя, ударник труда, получил от завода квартиру в уникальном доме на улице Беговой.
Увы, в той квартире я никогда не был: ровно через 12 лет дядя переехал в другой дом, на юг столицы, сменив заодно не только место жительства, но и место работы. Когда уже мне пришлось сменить свое место работы, я, наоборот, оказался ближе к этому дому, чем дядя, но мне и в голову прийти не могло, что здание, мимо которого я проезжаю на троллейбусе каждый день по пути домой — и есть то самое, где он некогда получил квартиру! Только приехав к нам в гости пару месяцев назад и услышав от меня описание странного дома на Беговой улице, дядя радостно воскликнул: «Так это же наша „сороконожка“, авиаторская!» — достал фотоальбом и нашел ту самую фотографию, с опорами. «А где дом-то?» — не понял я. «Как — где? — удивился дядя. — Там, наверху…» Вот тогда-то этот ряд опор у меня в голове совместился с той картинкой, мимо которой я проезжаю каждый день, только несколько видоизмененной временем… Возле него теперь — Третье транспортное кольцо и новенькая эстакада.
Многоквартирный дом, расположенный по адресу «улица Беговая, дом 34», впечатляет своими габаритами и формой сразу же! Необычное, уникальное здание, которое было построено в 1978 году, в канун Олимпиады 1980 года по проекту архитектора Андрея Меерсона. Изначально он задумывался как гостиница для нужд Олимпиады и должен был насчитывать 16 этажей, но в итоге построили только 13.
Читая описание, наверняка можно задаться вопросом: чего же в этом доме такого особенного? Все мы не раз видели 12−16-этажные дома, как многоподъездные, так и дома-башни, и все они похожи друг на друга. Упомянутый дом насчитывает вроде бы не так много этажей, однако я сразу упомянул, что он уникален. Выглядит дом сплошной стеной, причем как вблизи, так и на удалении от него, и на это есть минимум две причины.
Первая состоит в том, что подъезды дома, изначально, напомню, рассчитанные на гостиничные коридоры, очень широкие; центральный подъезд насчитывает девять квартир на каждом этаже, а два крайних — по семь. Таким образом, три секции дома имеют не по-советски большую протяженность, а общая длина дома составляет примерно 130 метров.
Вторая же причина и является главной особенностью дома: да, жилых этажей тринадцать, но стоят они на весьма необычном фундаменте… Самый нижний жилой этаж дома покоится на 20 железобетонных брусьях, лежащих на железобетонном основании в виде трапеции, а основание, в свою очередь, опирается на 20 парных железобетонных опор-ног, достигающих высоты примерно четвертого этажа обычного жилого дома!
Вот теперь представили, да, эту большую бетонную сороконожку?! Причем сороконожку в прямом смысле этого слова, ведь опор-то — двадцать пар! Когда я, стремясь изучить дом подробнее, подошел к нему вплотную, взгляд как раз уткнулся именно в ноги-опоры, сужающиеся книзу, и только потом поднялся высоко-высоко наверх, к жилым этажам. Первый этаж на высоте четвертого! В тот момент я пожалел, что дядя съехал отсюда!
Чтобы подняться к жилым этажам, не обязательно обзаводиться летательным аппаратом или самому учиться летать (как можно подумать из прозвища дома): здание имеет три подъезда, которые располагаются на земле. Их особенностью является то, что они вынесены за пределы основной конструкции здания, а поскольку первый жилой этаж дома поднят над поверхностью на немалую высоту, то подъезды вместе с входами в дом располагаются на этаже «0», со стороны Беговой улицы. Дядя рассказывал, что в лифте этого дома после кнопки 1-го этажа была кнопка с номером «0».
Сами подъезды имеют овальную форму с узкими окнами-бойницами, стены их хранят следы деревянной опалубки, которую использовали строители. По задумке архитектора, это придает зданию особый эффект стиля «брутализм». Попасть из подъезда в дом и обратно можно по открытым наружным (незадымляемым) лестницам. Такая конструкция применена для того, чтобы в случае сильного задымления или пожара жильцы могли безопасно покинуть здание, пройдя по наружному воздушному коридору к лестничным клеткам.
Что касается внешнего облика дома, то он имеет еще одну черту: он как будто расширяется кверху, поскольку каждый следующий из тринадцати этажей чуть-чуть выступает над предыдущим. Эффект этот визуальный, и получается он из-за того, что плиты лежат друг к другу под определенным углом.
Кроме тринадцати жилых, здание имеет еще и два технических этажа. Один из них — над жилыми этажами, а второй — под опорами-ногами дома. Кстати говоря, дядя назвал один любопытный факт, вытекающий из конструкции дома: вокруг опор-ног почти всегда свободно гуляет ветер, хоть расставляй руки и лети до подъезда! Одновременно с этим его утверждением у меня возник вопрос: а зачем вообще этому дому такие высокие, большие опоры? Наличие реки в непосредственной близости от него объясняло бы их наличие, но поблизости от дома нет ни ручья, ни речки (транспортные не считаются). Ответ я решил поискать на бескрайних просторах Интернета.
Самая популярная версия, объясняющая наличие опор, состоит в том, что дом подняли на такую высоту с целью не допустить скопления выхлопных газов в районе первых этажей. Однако эта версия показалась мне нелепой: до постройки Третьего транспортного кольца движение на этом участке Беговой улицы было не таким интенсивным, как сейчас, и такие меры были совершенно излишни. Да и, исходя из этой логики, все дома на оживленных перекрестках города стоило бы поднять на аналогичные ноги-опоры, чего в реальности, как вы уже догадались, не произошло.
Истинная причина весьма типична для Страны Советов, но она была найдена мной не так уж быстро. Оказывается, дом-сороконожку, по изначальному проекту, планировалось построить в районе современной станции метро «Водный стадион», на набережной Москвы-реки; в этом случае «ноги» открывали бы проход к набережной и к тому же позволяли бы свободно циркулировать потокам влажного воздуха. Однако советские руководители, как это часто случалось в то время, очень хотели показать всю мощь страны Советов иностранным гостям Олимпиады-80, так сказать, козырнуть своим строительным величием, поэтому домик вместе с его ногами переместился к одному из главных въездов в город, располагавшемуся на тот момент именно там, на пересечении улицы Беговой и Ленинградского проспекта. Весьма уютно, надо сказать, устроился! Справедливости ради отмечу, что в данном конкретном случае гордиться было чем, ведь этот дом — самый первый в СССР, который построили с применением монолитного железобетона!
И, казалось бы, при чем тут Ле Корбюзье? Предлагаю поискать ответ. Вернемся чуть назад и выдернем из моего рассказа немного фактов о конструкции многоквартирного дома на Беговой: ноги-опоры, железобетонный каркас, стиль «брутализм», следы деревянной опалубки. А теперь найдем пару-тройку фактов и из конструктивных особенностей упомянутого в новостной сводке ТАСС дома Центросоюза на улице Мясницкой: здание опирается на мощные столбы, первый этаж первоначально не был застроен, в офисных блоках дома Центросоюза применена конструкция железобетонной этажерки-каркаса. Найдем также немного информации об упомянутом стиле «брутализм»: «одним из формальных приемов брутализма считается подчёркнутая фактурность бетонных поверхностей, не отделанных после распалубки ни штукатуркой, ни облицовкой, ни покраской („бетон-брут“) — излюбленный метод Ле Корбюзье конца 40-х — начала 50-х годов».
Железобетон, следы опалубки, ноги-опоры… Напрашивается уже вывод, верно? Добавим сюда тот факт, что архитектор проекта дома-сороконожки Андрей Меерсон ориентировался на творчество Ле Корбюзье и был ярым поклонником стиля брутализм — и получим очевидный вывод: «дом авиаторов» на улице Беговой спроектирован Андреем Меерсоном в лучших традициях архитектурного стиля Ле Корбюзье и в подражание ему! Вот и найдено еще одно творение французского архитектора, правда, косвенное — но в его же стиле! Так что, если бы меня спросили, в каком именно месте Москвы поставить памятник Ле Корбюзье, я бы, наверное, задумался…
Возвращаясь к дому на Беговой, хотелось бы прояснить еще одну деталь — обилие его прозвищ. Большой ногастый дом москвичи как только ни называли: «дом-сороконожка», «дом-осьминог» (за сужающиеся к низу ноги-опоры), «дом на ножках», «избушка на курьих ножках», и даже «Бастилия» (из-за характерной архитектуры лестничных шахт)! Но самое популярное прозвище уникального здания — дом авиаторов. Откуда оно взялось? Оттуда же, где некогда работал мой дядя — с авиационного завода. Когда окончательно стало ясно, что необычный дом не будет гостиницей и вводиться в эксплуатацию будет как обычный жилой дом, нужно было решить, кому распределить квартиры, которых в общей сложности в доме 299. И первыми счастливцами, получившими ключи от квартир в этом доме, стали работники Московского машиностроительного завода «Знамя Труда», в настоящее время больше известного как ОАО «РСК МиГ», производящего самолеты и истребители. Именно работники этого завода составили основную массу населения дома, отсюда — и «дом авиаторов».
Парадокс, но цены на квартиры в этом доме постоянно растут. Сомневаюсь, что дом на своих сорока «ногах» перебегает каждый год ближе к центру города, поэтому рассматриваю только второй вариант этого обстоятельства: дом удачно расположен, имеет собственную автомобильную парковку и в плане транспортной доступности почти идеален. На каком бы транспорте ни ездили его жители, им всегда будет удобно добраться до своей «сороконожки»: рядом две станции метро, Белорусский вокзал и большие автомобильные магистрали.
И все-таки жаль, что дядя переехал из этого дома…
shkolazhizni.ru
